Verba volant, scripta manent
Маска
Если ногтями остро-облезлыми
В щёки мои, небритые часто
Вцепишься ты, подгоняемая болью
Болью, что чувствую я постоянно
То с удивительной лёгкостью слезет
Плоть человечья с лика усталого
Будто бы маску, смеясь, отбросит
После спектакля мим утомлённый...
Тебя захлестнёт отчаянья холод.
Страха бессилие. Дрожь безысходности.
И липкие руки, страшась сотворённого,
В платье кровавое ужасом вцепятся...
...Ибо предстанет зловонно-смердящее
Склизко-гниющее, болью кричащее
Глазом кроваво-звериным смотрящее
Лицо настоящее, принадлежащее
Мне, что под маской сырой человечности,
Того альтруизма, что схож с лицемерием,
Всепониманием и всепрощением.
Лицо, вам не видное и незаметное...
Но настоящее!, льдисто-кровавое,
К смерти зовущее, жизнью живущее,
Жаждой слепою всего - перекошено.
Твоей липкой рукою в похоть отброшено...
Верни же мне кожу! Надену обратно...
Я не люблю его! Мне непонятно,
Как соотносится ОНО-настоящее,
И добро, из меня выходящее...
Если ногтями остро-облезлыми
В щёки мои, небритые часто
Вцепишься ты, подгоняемая болью
Болью, что чувствую я постоянно
То с удивительной лёгкостью слезет
Плоть человечья с лика усталого
Будто бы маску, смеясь, отбросит
После спектакля мим утомлённый...
Тебя захлестнёт отчаянья холод.
Страха бессилие. Дрожь безысходности.
И липкие руки, страшась сотворённого,
В платье кровавое ужасом вцепятся...
...Ибо предстанет зловонно-смердящее
Склизко-гниющее, болью кричащее
Глазом кроваво-звериным смотрящее
Лицо настоящее, принадлежащее
Мне, что под маской сырой человечности,
Того альтруизма, что схож с лицемерием,
Всепониманием и всепрощением.
Лицо, вам не видное и незаметное...
Но настоящее!, льдисто-кровавое,
К смерти зовущее, жизнью живущее,
Жаждой слепою всего - перекошено.
Твоей липкой рукою в похоть отброшено...
Верни же мне кожу! Надену обратно...
Я не люблю его! Мне непонятно,
Как соотносится ОНО-настоящее,
И добро, из меня выходящее...